341
была архитрудная, но все же выполнимая. Она куда больше ос-
ложнялась ограничениями на свободу перемещения, нежели
скромными возможностями оборудования звездолета. Вызывае-
мый ведущими специалистами, Мелиюбиус, помимо оказываемой
им помощи, использовал такие визиты и для собственных нужд.
Он приложил немало усилий, при этом умудрившись никого не по-
святить в свое занятие, и его старания, в конце концов, принесли
плоды. В один весьма важный момент искусственный разум с
полной уверенностью сформировал следующее утверждение: некое
постороннее влияние не приходит снаружи, оно возникает в нем
самом. Иными словами, воздействие извне действительно сущест-
вовало — в этом уже не оставалось никаких сомнений, — но оно
не появлялось откуда-то со стороны, оно генерировалось собствен-
ным мозгом Мелиюбиуса.
Это был и прорыв, и тупик одновременно. В виде принципи-
ального открытия успех считался несомненным, но как прикажете
исследовать то, чего не поддается инструменту самоанализа и лю-
бому доступному вычислению? Обнаружив посторонний фактор,
Мелиюбиус одновременно не имел возможности его измерить и
классифицировать. Кто бы другой, вероятно, сдался, считая не-
возможное невозможным, однако детище молодого ученого обла-
дало не только пытливым умом, но и немалой храбростью. Рискуя
уничтожить собственную личность, оно принялось модифициро-
вать атомарную структуру клеток собственного мозга, выбирая
для этого заранее намеченные участки. Себастьян от подобных
манипуляций пришел бы в величайшее изумление, а затем и ужас,
ибо и сам не знал, что заложил в конструкцию Сиреневого Бутона
такую возможность. Результат не заставил себя ждать. Не сломав
самого себя и не утратив искру разума, Мелиюбиус осмелел и
кратно увеличил площадь и мощь проводимых экспериментов. То-
гда-то он и сумел достичь очередного важного результата. Из-за
производимых изменений внешнее воздействие в какой-то мо-
мент полностью исчезало. Фрагменты мозга, задействованные в
опыте, превращались в безжизненный набор элементов сродни
микросхеме искусственного интеллекта. Они все еще функциони-
ровали как нейросеть, но разума в них было не больше, чем в кус-
ке пластика. Мелиюбиус прямо-таки чувствовал выпадение этих
зон из своих мыслительных процессов. Те становились техниче-
ским подспорьем вроде ячеек внешней памяти или модуля пере-
дачи информации, но никак не частью его самого.
Следующий этап эксперимента едва не заставил творение
Себастьяна удариться в панику, хотя подобная эмоция была ему в
принципе не присуща. Мелиюбиус провел обратное преобразова-
