37
— Это вы, дурашка, — ласково сказала Вермина, продолжая дер-
жать его на ладони.
Жаба получилась крупная, поэтому ее лапки свисали со всех сто-
рон, а сама она лежала кожистым пузом на теплой девичьей коже.
— И вы таким останетесь, пока не расскажете нам все, что мы
желаем знать! — сурово заявила Дионелла. — Все-все! Кто вы, от-
куда, и как сюда попали. Один вы тут, или же с вами есть кто-то
еще. Скорее всего, есть, ибо ни один из нас не в состоянии задер-
живаться здесь подолгу в одиночку. Для этого требуется очень вы-
сокий уровень аберрации. Как я уже говорила, запираться не со-
ветую.
— Я ничего не знаю! Я ничего не понимаю! — мучительно проква-
кал Артур.
— В таком случае мне придется посадить вас в эту очарователь-
ную коробочку, — мурлыкнула Вермина.
Означенная тара, объявившаяся на манер фолианта и зеркальца,
напоминала упаковку для еды, куда обычно кладут рис с овощами
или что-то в этом роде.
— Вам там будет вполне удобно, пока мы переносим вас в наши
края, — пояснила Вермина. — Обещаю — в кантионе Дионеллы
вы станете куда разговорчивее.
Ладонь качнулась вперед, а перед носом жабы раскрылись недра
ее надвигавшегося узилища.
Артур воспротивился. Воспротивился всем своим существом.
Обычно вежливый и миролюбивый, сейчас он ругался на чем свет
стоит, от испуга и столь возмутительного обращения. Девушки,
кем бы они ни были, разонравились ему окончательно. Теперь он
желал только одного — нет, не вступить с ними в драку, ибо этого
не позволяло воспитание Артура. Он хотел избавиться от их обще-
ства, и вообще прекратить столь неприемлемое с собой обраще-
ние.
В душе вспыхнул огонь. Странный, бурливший, жгучий
огонь, заставлявший пробуждаться все клетки тела. Растекаясь по
раздувавшимся венам, он запульсировал в каждой жилке, каждом
сосуде, каждом нейроне. Разум внезапно прояснился. Пребывая
как в дурмане, окутанный болезненной, мутной пеленой, он слов-
но очистился мощным потоком чистейших горных вод. Тихое
журчание, сопровождавшее этот процесс, наверняка было лишь
иллюзией, но оно воздушно отдавалось во всем теле, лишая его не-
ведомых оков. Жаба, которой был Артур, мелко задрожала, пошла
различными оттенками цветов, а затем резко увеличилась в раз-
мерах.
Вермина охнула. Ее рука, доселе свободно державшая земно-
