193
про жидов не забудьте. А этого заступника евреев надо доставить
куда следует — там он свое сполна получит.
Нацисты пришли в движение. Одни ринулись поднимать Эриха,
другие вспомнили про дрожавших женщин, третьи помогали ле-
жавшему на полу эсэсовцу, четвертые обратили взоры на входную
дверь. Сделать они, однако, ничего толком не успели. Из глубины
дома раздался какой-то звук — негромкий, но гулкий, будто дока-
тившееся эхо из глубокой пещеры. В воздухе потянуло странным
запахом. Видимо, аптечные порошки, рассыпанные по всему по-
мещению, вконец отравили воздух своей невообразимой смесью.
Обернувшись на шум, нацисты замешкались, а затем и вовсе
опешили, увидев объявившуюся в дверном проеме фигуру. Обла-
ченная во все черное, она производила очень нетривиальное впе-
чатление, особенно в сложившейся ситуации. Было совершенно
невозможно определить, во что облачен этот человек. Элементы
его гардероба словно сливались в некую единую хламиду, которая
таковой вроде как не являлась, а то и вовсе отсутствовала. На не-
знакомце были необычной формы сапоги, а бугристое, будто из-
рытое оспой лицо скрывала низко надвинутая шляпа.
— А ну стоять! — снова рявкнул изумленный эсэсовец.
Незнакомец и не подумал подчиниться. Шагнув к ближайшему
штурмовику, склонившемуся было над телом Эриха, он схватил
его за голову и сделал резкое движение. Послышался хруст, и
штурмовик упал замертво со сломанной шеей.
— Огонь! — заорал эсэсовец, но остальным уже и не требовалось
подобное воззвание.
Вновь выхватывая оружие, вся группа нацистов наводила его на
новую цель. Та же как ни в чем не бывало приблизилась к сле-
дующему штурмовику и выбросила вперед руку с расставленными
вилкой пальцами. Пробив глаза, брызнувшие жидкостью, пальцы
до отказа вошли в глазницы, отчего человек тут же забился в кон-
вульсиях и рухнул на пол, едва рука отдернулась обратно. Рухнул
уже трупом с двумя окровавленными, зияющими дырами на лице.
Раздались первые выстрелы, когда неизвестный оказался возле
обалдевшего от зрелища эсэсовца. Пистолет последнего смотрел
незнакомцу прямо в солнечное сплетение, куда и разрядился. В
ответ фигура в черном нанесла удар в грудину. Кулак, с легкостью
пробив форму и ребра, проник в тело. Пальцы обвили сердце же-
лезной хваткой. Короткий рывок — и вот уже сердце дымится в
свете аптечных ламп, все еще трепыхаясь последними мгновения-
ми уходящей жизни. Эсэсовец, закатив глаза, свалился с разворо-
ченной грудью, внутри которой зияли разорванные сосуды, исте-
кавшие кровью. Нацисты, пораженные происходящим, заорали.
