186
— Твоя правда, — в тон ему отозвался унтер. — Эй, нечего тут гла-
зеть! — велел он вдруг суровым тоном кому-то другому.
Видимо, в распахнувшемся, судя по звуку, окне объявилась чья-то
голова.
— Что здесь происходит? — осведомился нерешительный голос,
обладателя которого Эрих не видел. — Я сейчас вызову полицию!
— Полиция к евреям не приедет. У нас тут законное мероприятие
по исполнению официального предписания, — заявил эсэсовец. —
Вздумаете вмешаться — вам же будет хуже.
Окно захлопнулось. Остальные жильцы наверняка расслышали
нарочито громко говорившего унтера, поскольку других желаю-
щих выглянуть на шум уже не оказалось. Эрих с трудом дышал.
Гнев, доселе старательно подавляемый силой воли, грозил выплес-
нуться наружу. Неужели он просто будет стоять и смотреть на этот
беспредел? А шум в доме тем временем нарастал, сопровождаясь
неразборчивыми угрозами, руганью и криками. Похоже, там кого-
то били, заодно громя все, что под руку попадало. Неожиданно на
втором этаже распахнулось окно, и в утлом свете настольной лам-
пы в нем показалась женская фигура.
— На помощь! — заголосила она, высовываясь на улицу.
Тут же сзади ее схватили за волосы и утащили в глубину комнаты,
сопровождая это действие бранью и глухим стуком ударов. Жен-
ский визг быстро затих, сменившись вскриком боли и стоном. По-
том стих и он, зато изнутри аптеки донеслись такие звуки, будто
кого-то волокли вниз по деревянной лестнице. Эрих сжал кулаки.
Он стоял достаточно близко, чтобы быть свидетелем этого ужа-
сающего театра с постановкой из худшего периода Германии. Го-
лова у него начинала идти кругом. "Держись, Эрих, держись", —
приговаривал он себе, стараясь ничем не выдать своего присутст-
вия. И в то же время не уходил, не в силах сдвинуться с места,
будто как мазохист собирался испить горькую чашу до конца.
Грохот и побои продолжались, заметно прибавляя в интенсивно-
сти. Антифашист не успел принять хоть какое-то решение, как
вдруг ругань приняла иную форму, резко отличавшуюся от общего
лейтмотива.
— Держи ее! Держи! — заорал кто-то вне себя от злобы и удивле-
ния.
Послышался топот чьих-то бегущих ног, дверь распахнулась и на
улицу выскочила молодая женщина в ночной рубашке, покрытой
подозрительными красными пятнами. Из рассеченной брови по ее
лицу стекала струйка крови. Щеки горели. Под глазом темнел све-
жий синяк. Штурмовик у входа ловко поставил подножку, и бег-
лянка грянулась на мостовую. Унтер, подскочив, грубо схватил ее
