173
зазвучала обида.
Словно поддавшись негодованию, он встал, отодвинув в сторону
стул и всплеснув руками. Шосс едва заметно шевельнулся, неот
рывно продолжая следить за собеседником.
— Но я безусловно рад тебя видеть, — сказал Клаус, возвращая на
лицо улыбку. — Возможно, ты действительно вправе на меня сер
диться. Но я действительно пытался как то прояснить твою судьбу
и помочь, если бы это оказалось в моих силах. Кстати, ты мог бы и
рассказать что с тобой случилось и где ты был все это время.
— После встречи с мэтром Алехандро, который любезно передал
мне груженую золотыми монетами лошадь, я довольно быстро
подвергся нападению, которое, как я уже сказал, едва не закон
чилось для меня самым плачевным образом. Предположу так же,
что означенный мэтр действительно принял участие в моей судь
бе, но ему не удалось ничего сделать, поскольку я оказался в руках
людей, которые выходили меня и поставили на ноги.
— И кто были эти люди? — с подозрением спросил Клаус. — Зна
чит, ты действительно находился тогда в замке Рабле? Невероят
но!
— Ну, я этого не сказал, — пожал плечами Шосс. — Однако я пре
красно вижу, что у тебя действительно существует нездоровый
интерес к его обитателям. Бывшим обитателям.
— Что то ты темнишь, мой старинный друг, — нахмурился Клаус.
— Я? — прищурился Шосс. — Мне кажется, это не тебя пытались
убить, едва только получив положенную долю добычи, особенно
если принять во внимание что ты остался мне должен еще больше
половины обещанного. Кроме того, мне показалось что, поручив
мне заняться неким изумрудом, ты заодно тут же выдал то же за
дание еще каким то людям, а ты прекрасно знаешь, что я никогда
не позволял с тобой так поступать. Я послал тебе об этом письмо и
договорился о встрече, на которую вместо тебя явился мэтр Але
хандро. И, как мне кажется, на определенном этапе ты вдруг ре
шил, что я стал тебе более помехой, нежели помощью. А мы оба
очень хорошо знаем, как ты привык устранять досадные помехи,
от которых можно ожидать крупных неприятностей.
— Да как у тебя только язык повернулся такое сказать! — возму
тился фон Фогельман, изображая ни лице сильный гнев и обиду.
Казалось, весь охваченный возмущением, он воздел руки к небу и
заметался взад и вперед между кроватью и письменным столом,
словно не находя слов. Шаг за шагом он потихоньку передвигался
к кровати, у изголовья которой висело несколько толстых сигналь
ных шнуров.
— Напрасно стараешься, — заметил Шосс.
