380
Дан Боул задохнулся от ярости. Присутствующие на мостике пере-
глянулись, оказавшись под сильным впечатлением от никогда ра-
нее не виданного взрыва.
— Капитан, это непродуктивно, — осторожно начала Сирия, все-
рьез опасаясь за окончательную утрату контроля над ситуацией.
— Полагаю, стоит успокоиться и как следует все обдумать. Взве-
сить все за и против. Так будет лучше для всех. Тогда будет…
— Нет это я вам скажу что будет, Веллах! — перебил разъяренный
Дан Боул. — "Лаурелия" только что начала снижение. Через три
чеверти часа она начнет выброс AZ-79 в нижние слои атмосферы,
а еще через полчаса штурмовики сметут сопротивление мятежни-
ков! Всех кто к тому времени не сдастся уничтожат на месте! Всех
кто уцелеет — приволокут в кандалах и будут судить как восстав-
ших с оружием изменников! И будет именно так! Будет только
так, пока я командую этим судном!
— Это неприемлемо! — воскликнул вне себя Сталлс.
— Время пошло! — прогремел лаконичный ответ.
Помрачневшая дальше некуда Сирия хотела что-то сказать, но в
голове у нее поднялась настоящая круговерть. Слова вертелись на
языке, но она никак не могла подобрать что-то наиболее подходя-
щее случаю, чтобы попытаться урезонить взбешенного капитана.
Динк в немом ужасе обернулась на презрительно усмехавшегося
от произнесенных с экрана речей Орена.
— Так значит, вы не отступитесь? — каким-то бесцветным голо-
сом спросил Главный биолог.
— Будет так, как я сказал! Пока я на этом корабле капитан! — от-
резал Дан Боул.
Коротким жестом Сорел дернул что-то у операционной панели,
повернулся спиной и не говоря ни слова пошел прочь. Должно
быть, более не видел необходимости в продолжении этой бессмыс-
ленной дискуссии. Но некоторые еще видели. Пока Орен уверен-
ным голосом успокаивал подошедшую к нему расстроенную Гелу,
Веллах и Сталлс наперебой предприняли отчаянные попытки дос-
тучаться до капитана. Тот постепенно успокаивался и более не
срывался на хрип, а пунцовое пламя ярости уже сползало с его по-
багровевшего лица, уступая место обычной холодности. В нем про-
должала кипеть злость, но он брал себя в руки — то ли от осозна-
ния собственной решимости как следует воздать наглецам по за-
слугам, то ли просто счел унизительным столь низменное проявле-
ние чувств. С третьим помощником он обращался заметно вежли-
вее, чем с Тиром Сталлсом или кем-то другим, но смысл его корот-
ких реплик был неизменен: больше говорить не о чем. Чтобы спа-
сти себя и не дать пострадать ни в чем не повинным членам эки-
