403
релий сволочь, но он так старался показать Нектарусу все тайны
братства, что Нектарус пришел от множества открытий в полный
восторг. Кажется, он всерьез намерен возродить братство Наблю
дателей так же, как мы… то есть вы хотите вернуть к жизни ваш
орден. Нектарус помимо всего прочего сказал, что знания братст
ва окажутся бесценным подспорьем в делах ордена Кары Господ
ней и что братство вполне может стать своеобразным подчинен
ным образованием.
— И что же вы сделали? — спросил брат Антоний и по его лицу
было неясно, доволен он или раздражен.
— Мы оставили Наблюдателей в живых. Аврелий заточен в глуби
нах той самой пещеры и оттуда не выходит ни под каким видом,
стараясь общаться только с нашими алхимиками и с усердием по
могая им осваивать новые знания. Не столько потому, что его ох
раняют, сколько потому, что знает — я сверну ему шею если он
попытается выкинуть хоть какой то номер до предстоящего суда.
— Суда? — хором переспросили Магистры.
— Именно. Мы ждали вас, чтобы орден взвесил все обстоятельства
дела и вынес свое решение в лице уполномоченных представите
лей. Согласитесь, что мы не могли передать в руки властей дело о
пособниках вампира Януша — нас бы упрятали в дом для умали
шенных. Мы ждали вас, так как надеялись что вы все таки рано
или поздно вернетесь, хотя надежда с каждым месяцем станови
лась все более призрачной. Кстати, не забудьте учесть рекоменда
ции Нектаруса, который видит в братстве несомненную пользу и
полагает, что многолетний труд на благое дело искупит их вину
куда больше, чем простая смерть.
— Я рад, что ты принял такое решение, — сказал монах, удивлен
но подняв брови и глядя на Шосса с явным одобрением. — От тебя
скорее приходилось бы ожидать совершенно иного подхода.
— Ну, решение принимал не только я, а мы все, — отмахнулся
Шосс с напускным безразличием. — Мне лишь стоило большого
труда воздержаться от того, чтобы оставить этих людей целыми и
невредимыми. Так что теперь, как только вы прибудете в город,
вопрос об их судьбе поступает в ваше распоряжение. Кстати, по
старайтесь удержать воинственного дона Мигеля от тех действий,
от которых удалось удержаться мне.
Испанец и вправду побагровел от гнева и желания скорейшей
расправы. Брат Антоний посмотрел на него и покачал головой.
Поймав на себе взгляд нового канцлера, дон Мигель постарался
успокоиться и взять себя в руки.
— Что касается меня, я обещаю быть справедливым, — сухо ска
зал он, справившись с обуявшим его гневом.
