136
протянули вперед свои руки и вдруг исчезли.
Туман, словно беззвучно булькая и выбрасывая пузыри и
фонтанчики, стал втягиваться в щели между плитами пола. Холод
стремительно отступал, вернув на щеки живого человека естест
венный румянец. Иней, стремительно тая, заструился по оконным
стеклам крупными каплями, которые испарялись на глазах. Тьма
отступила. Шосс почувствовал, как с него спадают цепкие дурма
нящие оковы и в тело возвращается прежняя гибкость и подвиж
ность. Мозг почувствовал, как его покидают последние тягучие ос
татки липких как смола видений. Через минуту все выглядело так,
словно все произошедшее было лишь плодом человеческого вооб
ражения. Наваждение бесследно сгинуло. И лишь нутром Шосс
почувствовал, что только что, по неведомой причине, избежал вер
ной смерти.
Может быть иной человек на его месте тут же унес ноги
прочь подобру поздорову, но Шосс к ним не относился. Призраки
исчезли. Шосс, светя фонарем, еще раз осмотрел комнату, но сно
ва не нашел ничего необычного. Уходить он не собирался, тем бо
лее что цель не была достигнута. Однако что это за призраки? То,
что это призраки, он не секунды не сомневался. Что они тут дела
ют? Охраняют покои Сулеймана вместе с его тайнами? Или стере
гут что то похуже? Кто знает. Впрочем, когда месяц выглянет из
за облака и если ему немного повезет, то может быть именно он
как раз и узнает в чем тут дело. А месяц все не торопился выле
зать из своего укрытия, хотя край облака серебрился так, словно
он уже вот вот должен был появиться. Шосс, вернувшись на свое
прежнее место, снова принялся ожидать, коротая время за раз
мышлениями о том что только что произошло.
Неожиданно, мягкий лунный свет пролился в окна, и его се
ребряные нити призрачным покрывалом наполнили комнату, кос
нувшись мраморных плит, дряхлой мебели и противоположной
стены. И вдруг стена откликнулась на его касание. Вплетенные в
узор надписи на арабской вязи вдруг загадочно вспыхнули голу
бым огнем прямо по центру стены. Искры, зародившись в глуби
нах центральной надписи, пробежали по всем письменам и рину
лись в стороны. Под их быстрым бегом начинали светиться все
новые и новые элементы надписей, словно невидимый луч выжи
гал на стене эти письмена, разбрасывая в стороны голубые искры.
Надписи одна за другой загорались в этом колдовском беге, рож
денном касанием лунного света. Вскоре вся комната тихо замер
цала голубоватым светом. Роспись арабской вязью мерно свети
лась то ярче то сильнее. Шосс, как завороженный, смотрел на это
диво и не мог оторвать глаз. Когда загорелась последняя надпись,
