133
Пока он молча и недвижно ждал, мысли его не торопясь кру
тились вокруг недавних событий. Он думал о поездке сюда, о да
леком поместье Селеш, где сейчас находился брат Антоний с не
многочисленными верными людьми. Кстати, интересно, как он
там поживает? В свете недавних событий их положение могло из
мениться в любую минуту, хотя святой отец приложил все силы
для того, чтобы минимизировать ущерб понесенный орденом и со
хранить в тайне все, что еще можно было сохранить. И в первую
очередь архивы ордена. Шосс надеялся, что пока он совершает
свое путешествие в Дамаск, ничего катастрофичного не случится,
и по возвращении он найдет монаха в добром здравии. Ему было
известно, что Лучано отсылал весточку брату Антонию всякий раз,
как они преодолевали на своем пути какую либо значимую веху.
Из Дамаска он тоже уже успел отправить очередное послание, но
Шосс предупредил, чтобы итальянец не вздумал сообщать каких
либо подробностей того, где и как они остановились. Мало ли в
чьи руки попадет это сообщение. Все просто: прибыли, располо
жились, ведем поиски. Без конкретики. Кажется, Лучано уразумел
все предостережения. Для него же лучше.
Кажется, похолодало. Шосс поежился, потирая руками плечи.
Тревожные мысли все не оставляли его, и он продолжал думать о
том, какая катастрофа постигла орден Кары Господней. Монах не
сообщал ему и пятой части истинного положения дел, но Шосс от
нюдь не был несмышленым необразованным юнцом, чтобы не по
нимать о всей тяжести разразившейся беды. Мысли его стали
плотными и тягучими. Словно черная смола заполонила мозг и об
волокла его своей темной, липкой, тягучей массой. Казалось, тьма
словно и вправду сгустилась в большой комнате и ее дальние углы
стали тонуть во мраке. Свет фонаря затрепетал и словно пошел на
убыль, отступая под напором клубящейся в углах темноты. Каза
лось, кольцо света все более вжимается, и огонек, пытающийся
своими силами разогнать ночную мглу, все более съеживается и
вбирает в себя обратно какой то вдруг резко потускневший, рас
сеянный свет.
Стало совсем холодно. Шосс неожиданно понял, что это ему
отнюдь не кажется. Недвижный воздух охладел настолько, что
вдруг принялся впиваться в кожу тысячами острых игл. Дыхание,
вырывавшееся изо рта, стало сопровождаться облачками пара.
Кажется, происходило что то очень странное. Свет, испускаемый
огоньком фонаря, самым загадочным образом все более сжимался,
отступая все ближе и ближе к своему источнику, словно на него и
впрямь давила какая то незримая сила. Вдруг из дальней, теперь
уже совсем темной части комнаты на пол вылилась тонкая пелена
