145
лопались и разбрызгивали вокруг прозрачную жидкость. Она
вгрызалась в дьявольскую плоть до самых костей. Мышцы чудо
вища рвались под ее воздействием, шерсть лезла клочьями, на бо
ках и спине монстра образовались глубокие, словно выжженные
воронки дымящейся плоти. Прежде волнами пробегавший по
шерсти твари огонь угас и теперь тлел и дымился на кончиках ис
кореженной, торчащей пучками шерсти. Тварь захрипела, ноги
подогнулись. Она ничком упала на пол, конвульсивно дергаясь
всем телом. Плоть слезала с костей, обнажая кости черепа, изо рта
вывалился змеиный язык и задергался, свисая набок. Шосс подо
шел к рухнувшему на пол бесформенной грудой дымящемуся чу
довищу, вытащил блеснувший серебряным блеском кинжал, кото
рый он стащил у мирно спящего Лучано, и коротким резким дви
жением вонзил его в еще тлеющий огоньком глаз твари по самую
рукоятку. Тело чудовища затрясло. Из пасти вырвался дикий,
ужасающий вой предсмертной агонии. Пламя, горевшее в глубине
глазницы, угасло. Морда упала на каменный пол, а раздвоенный
язык бессильно вывалился из пасти. Тварь была мертва. Шосс вы
тащил кинжал, отступил на шаг и выпрямился во весь рост. Он
вдруг осознал, что мелко дрожит как в лихорадке от сильнейшего
нервного напряжения, а по спине ручьями течет холодный пот. Он
утер рукавом лицо, сплошь усеянное бисеринками пота и глубоко
и размеренно задышал.
Шосс не знал, сколько прошло времени, пока он стоял и
смотрел на распростертые на полу останки жуткого чудовища.
Вдруг он почувствовал, что здесь есть кто то еще. Он резко обер
нулся, расширенными глазами ища нового врага. За ним, бук
вально в нескольких футах стояли две уже виденные им черные
фигуры с матово белыми лицами мертвецов. У Шосса уже не было
достаточно сил бороться с этой новой напастью. Стиснув рукоятку
кинжала, он потянулся было за пазуху, но заметил, что фигуры
стоят молча и не двигаются, а вокруг них нет ни клубящегося ту
мана, ни леденящего душу смертельного холода. Теперь он мог
рассмотреть их хорошенько, ибо призраки стояли прямо напротив
него и смотрели ему прямо в глаза, и в этих глазах более не было
ни ненависти, ни боли. Скорее, в них читалось облегчение и... бла
годарность. Седые бороды призраков вились до самого пояса
длинной волнистой рекой. Морщинистые лица разгладились. Все
их выражение с каждой секундой все больше изучало покой и
умиротворение. Шосс не шевелился, внимательно глядя на черных
призраков. Наконец один из них пошевелился. Рот его открылся,
но в нем больше не клубилась зловещая непроглядная тьма. Шосс
ожидал, что раздастся уже прежде слышанное им шипение, но
