276
еще предстоит тяжелый разговор с графом. Он совсем на грани.
Такое горе после всех испытаний. Когда, казалось, все уже позади.
Боже, если бы я мог что то сделать, кроме слов…
Брат Антоний двинулся дальше. Шосс, потоптавшись на месте,
быстро догнал его.
— Я могу пойти с вами? — спросил он, стараясь спрятаться под
маской обычного участия.
Монах остановился и внимательно посмотрел ему прямо в глаза.
— У меня есть сомнения в том, что это хорошая идея. Ты же пом
нишь кое какие обстоятельства, — медленно и с расстановкой
сказал он, покачивая головой.
Шосс быстро изложил ему суть недавней неожиданной встречи с
графом и его дочерью.
— Вот как, — сказал монах, и лицо его просветлело. — Ну что же,
в таком случае я не вижу препятствий. Идем. Я рад, что ты хо
чешь почтить память этого доброго создания. Должно быть, она
тронула и твое сердце.
Шосс скривил мину и отвернулся, ничего не ответив.
День прошел для Шосса на редкость необычным образом. Он
уже и забыл, когда принимал добровольное участие в таких собы
тиях. Все было просто и скромно. Присутствовала вся семья де
Гензенау — все, что осталось от некогда пышного благородного
рода. Шосс скромно стоял в сторонке, погруженный в свои думы.
Гроб с телом покойницы, уже не принадлежавшей этому миру,
утопал в цветах. Вокруг витал густой запах ладана, который поне
воле заставлял Шосса обращаться мыслями к своему давнему
прошлому. Несколько раз он порывался тихо уйти, но почему то
так и не смог этого сделать.
Мимо прошли граф Бриан, сгорбившийся, как то сразу резко
постаревший, и брат Антоний, который поддерживал графа и что
то говорил ему тихим, ласковым голосом.
— Она молилась, чтобы все это закончилось, — донеслись до Шос
са слова графа, который сотрясался от беззвучных рыданий. —
Она просила Господа о том, чтобы оказаться последней жертвой
этого камня. Говорила, что готова отдать за это собственную
жизнь.
Шосс закусил губу.
Дождавшись, когда присутствующих поубавилось, он тоже
ненадолго подошел к гробу и взглянул в лицо покойной. Оно хра
нило печать безмятежности и умиротворения. Бедняжка более не
испытывала горя и страданий. Шосс положил на ее руки большой
прекрасный цветок, который он успел добыть, отправив в город
слугу с золотой монетой.
