540
тельства в историю.
На улице творилось черти что. Морги и больницы не справля-
лись с наплывом убитых и раненых. Надрывались сирены карет
скорой помощи и полицейских машин. Пожарные расчеты спешно
заливали вздымавшееся пламя, не позволяя ему распространяться
и охватывать соседние дома. Со всех сторон к развалинам театра
стекались все городские службы. Поднятые по тревоге, прибывали
берлинские подразделения вермахта и СС. Новость о покушении
на фюрера и все высшее руководство Третьего рейха стремитель-
но разносилась по всей Германии и далее за ее пределы. Взвыли
сирены массового оповещения. В столице, а затем и в стране объ-
явили чрезвычайное положение.
Эрих не отдавал себе отчет, как выбрался за пределы зоны
поражения, а затем шел по улицам Берлина. Он брел как в тумане,
лишь краем глаза отмечая испуганных прохожих и проносившие-
ся туда-сюда автомобили. Совсем недавно молодой антифашист
готовился торжествовать, праздновать победу над ненавистными
нацистами, и в мгновение ока все перевернулось с ног на голову.
Триумф обернулся подлинным кошмаром. Впрочем, хуже всего
были не реки крови и не длинная вереница трупов, накрытых бе-
лыми простынями. Количество жертв и степень разрушений, без-
условно, обескураживали, но основной причиной болезненного со-
стояния Эриха служило отнюдь не это. Все его существо охватило
ужасное предчувствие чего-то непоправимого. Чего-то такого, что
уже нельзя было отменить, повернуть вспять. Взрыв театра, по-
ставив крест на былом, одновременно породил нечто новое, и не-
счастный подрывник начинал ощущать его непосредственно
внутри себя. Ощущать какие-то физические и психологические
изменения, смутные, но очень и очень тревожные. Часть воспоми-
наний становилась зыбкой, словно чужой и навеянной откуда-то
извне. Одновременно в голове зазвучали неведомые голоса, появ-
лялись прежде не существовавшие эпизоды из собственной жиз-
ни. Все это походило на бред и галлюцинации, вызванные легкой
контузией, но Эрих нутром чувствовал, что дело было совсем в
другом. История, которую он знал, заметно поблекла, но по-
прежнему оставалась в его памяти, однако на нее будто начинала
наслаиваться новая, еще едва различимая. Наслаиваться посте-
пенно, как медленно проявлявшаяся фотопленка. Силясь разо-
браться в своих мыслях, круживших в поистине сумасшедшем
вихре, Эрих шел как робот, практически не различая окружающе-
го.
Он решительно не помнил, как добрался до кирхи. Должно
быть, его привело туда подсознание, желавшее поскорее покинуть
