252
вым графом.
Граф Бриан порывисто схватил руку Шосса и пожал ее.
— Если вам когда нибудь понадобится моя помощь, вы всегда
можете на нее рассчитывать, — сказал он.
Шосс неожиданно почувствовал себя весьма отвратительно и уже
сильно жалел, что покинул уютную, наглухо запирающуюся ком
натку с документами по делу Проклятого Инквизитора, которая
еще четверть часа назад казалась ему довольно мрачным и уны
лым местом.
— Отец, ты позволишь? — тихо сказала Алина.
— Да да, конечно, дитя мое, — ласково улыбнулся граф.
Он еще раз крепко стиснул руку Шосса, которая в этот момент
больше напоминала вялую губку, и отошел в сторонку. Шосс вдруг
отметил, как страшно похудела и осунулась Алина де Гензенау.
Мертвенная бледность разливалась по ее лицу, скулы просвечива
лись через восковую, словно из тонкой бумаги кожу. Былая красо
та поблекла. Глаза молодой женщины впали. Их окружали большие
темные круги. Руки ее, которыми она коснулась руки Шосса, были
холодными.
— Я безмерно счастлива повторить вам слова благодарности, ко
торые вам уже сказал мой отец, — произнесла она, и до невоз
можности печальная улыбка озарила ее бледное лицо, резанув
Шосса по сердцу словно отточенным ножом.
Он даже забыл, что такое вообще возможно.
— Мы сейчас были в часовне. Я молилась. Я всегда верила, что
Господь не оставит нас, что он поможет нам. И вот это сверши
лось — моя семья свободна от проклятия, а я больше не ношу эту
страшную ношу, которая с убийственной периодичностью пре
вращала меня в безжалостное чудовище. Я должна быть счастли
ва. Но я…
Она наклонилась к Шоссу и шепнула ему на ухо, протягивая руки
к его груди:
— Но я знаю, что теперь эта ноша досталась вам.
Шосс отшатнулся, пораженный.
— Я чувствую это, — тихо сказала Алина. — Я так долго была но
сителем этого камня, что теперь ощущаю его присутствие. Мой
отец этого не знает, но знаю я. Я должна была бы быть счастлива,
но я не могу, зная, что этот ужас достался другому человеку. Если
бы я могла и если бы этот кошмар пал только на меня, а не на мою
семью, я бы забрала у вас этот изумруд назад. Он не должен более
никому причинять боли и страданий.
Шосс молча смотрел на молодую женщину, не зная, что сказать.
— Я никогда не встречал таких людей, как вы, — наконец вымол
