112
изучать выставленное на всеобщее обозрение содержимое шкаф-
чиков. Здесь действительно было на что посмотреть: за все годы
службы капитан получил немало различных наград и знаков отли-
чия. Даг Уммос не слишком разбирался в том, за что именно была
получена капитаном та или иная награда, поскольку он вообще
плохо ориентировался в армейских поощрениях целиком и флот-
ских в частности, но понимал: какую-нибудь малозначимую ерун-
ду тот выставлять бы не стал. Поэтому ученый просто рассматри-
вал все что попадалось на глаза, изучая выгравированные изо-
бражения и читая надписи. Что-то он находил знакомым, что-то
нет, а отдельные предметы даже вызывали в памяти череду его
собственных воспоминаний. Над одной эмблемой он даже нена-
долго задумался, силясь припомнить, откуда ему может быть из-
вестно упомянутое над ней название. Возможно, Сорел и вспом-
нил бы, но его голова сейчас была занята куда более насущными
заботами, а посему он особо ни на чем внимания не заострял. К
тому же помимо наград в шкафчиках находилась и часть личной
коллекции капитана, и эта коллекция для знающих лиц была
весьма занимательной, а также очень и очень ценной. За свою ка-
рьеру Дан Боулу много где пришлось побывать, и эти предметы,
судя по всему, были своеобразными вехами его жизни, трофеями,
добытыми в многочисленных странствиях. И ученому доставляло
куда большее удовольствие созерцание этих экспонатов, нежели
армейских регалий, о которых у него было весьма смутное пред-
ставление.
За этим занятием его и застал появившийся из личных поко-
ев капитан.
— Благодарю вас, Каубитц, — сказал он будто и не замечая Глав-
ного биолога. — Прошу вас побыть снаружи и проследить, чтобы
нам никто не помешал.
Коротко кивнув, начальник охраны также молча удалился и, ви-
димо, занял пост у входной двери.
— А вас, Даг Уммос, прошу пройти в мой кабинет, — добавил Дан
Боул, как только дверные створки сомкнулись за фигурой в темно-
коричневом комбинезоне.
На дежурное приветствие ученого он, разумеется, ответил, но бо-
лее ничего не произнес, пока не оказался за своим рабочим сто-
лом, а Сорел, следуя приглашающему жесту, не уселся в кресло
напротив. Вежливость — только и всего. Насколько было известно
ученому, капитан не заставлял стоять подчиненных даже тогда,
когда распекал их на все корки. Поэтому Сорел не строил особых
иллюзий и лишь продолжал гадать что означает сей вызов, и по-
чему он происходит столь необычным образом. Конечно, нетрудно
