513
— Я тебя сейчас покусаю! — рассердилась Сирелина. — Чтобы я
больше этих глупостей не слышала! К твоему сведению, моя само-
званая ведьма, в таком случае я бы это уже поняла, о чем тебе
упорно и толкую! Ведьма — та же чародейка, только на иной лад.
Видимо, мне следует хорошенько растолковать тебе эту разницу,
особенно теперь, когда я становлюсь адептом Запретного чертога.
Хотя такими темпами я могу и передумать…
— Из-за меня? Не надо! — огорчилась Иля. — Мне очень не хочет-
ся вновь с тобой расставаться, да еще так надолго, но я понимаю
что это очень важно.
— Ох, ну почему я не в силах взять тебя с собой?!. — с примесью
неподдельного отчаяния взмолилась Сирелина, поднимая глаза к
небу, роль которого исполнял потрескавшийся закопченный пото-
лок.
При всех своих способностях чародейка не имеет возможности за-
брать на воспитание одного-единственного ребенка! Хорошо мо-
гущество, ничего не скажешь! Настоящая гримаса судьбы.
Вернувшись к прерванной теме, Сирелина продолжила рас-
сказывать Илиане о своих открытиях в Аберидже. Все доскональ-
но девочка еще понять не могла, не обладая достаточным запасом
специфических знаний, поэтому наставница старалась обходиться
без излишних премудростей, ограничиваясь словами попроще.
Проникнуть в дальнюю комнату ей не удалось, поскольку за при-
зрачным барьером до сих пор шныряли выбравшиеся из тьмы
твари. Почуяв чародейку, они стали стекаться из глубины подзе-
мелья, но вели себя куда осторожнее, нежели с чудом избежавшей
гибели троицей. Видимо, ощущали исходившую от Сирелины
опасность и на рожон не лезли. Разумеется, напади они всем ско-
пом, чародейке пришлось бы туго, ибо она еще не стала полно-
правным адептом Запретного чертога, хотя даже сейчас вполне
могла отправить пару-тройку этих чудищ обратно в то небытие из
которого они вылезли.
Девастаторы — так они назывались. Опустошенные души, из
которых злыми чарами необратимо удалили все человеческое;
пленники, обреченные существовать между мирами. Они не знали
ничего кроме вечного ничто, во мраке которого обитали, и неуга-
симой ненависти ко всему живому. Прикованные к какому-либо
месту, они становились его бессменными стражами, нападавшими
на всех кто осмеливался пересекать установленную границу. Чис-
тый сгусток злобы, одержимый желанием растерзать, поглотить,
уничтожить все то, чем некогда был и он сам — чувствами, мыс-
лями, горячим телом из плоти и крови, — вот что представлял со-
бой Девастатор. Бесконечно печальное и одновременно смертель-
