275
Он вдруг понял, что не имеет ни малейшего желания представ
ляться Шоссом, за которым призрачной тенью вставала вся мрач
ная вереница его прошлых похождений, или Шарлем, ибо это имя
было для него лишь пустым звуком. Брови девушки стали удив
ленно изгибаться.
— Антуан, — выдавил он наконец, словно через силу.
— Рада знакомству, — улыбнулась девушка, сверкнув белоснеж
ными зубами, и снова протянула ему стакан с вином.
Шосс взял его, осторожно пригубил и понял, что ему предложили
действительно весьма недурную вещь. Свое одобрение он неза
медлительно высказал в слух, и Елена явно обрадовалась, что ее
угощение пришлось по сердцу. Не скрывая удовольствия, Шосс, не
торопясь, допил свой стакан и протянул его назад, глядя девушке
прямо в глаза.
— Хочешь еще? — спросила она.
Ее пальцы, принимая стакан, легли поверх его руки, и за мгнове
ние до того, что произошло, Шосс вдруг понял, что все это время
изумруд неудержимо бесновался в своем новом футляре, пытаясь
раскалить и расплавить его во всю свою неукротимую мощь. По
том в его сознании взорвалась ослепительная вспышка и мир во
круг разорвался миллионами огней, завертевшихся вокруг в ка
ком то неистовом хороводе.
В лицо ударило жарким знойным воздухом. Перед глазами
пронеслись вереницы величественных пирамид, бескрайние горя
чие пески, древние постройки, расписанные иероглифами. Кругом
ходили люди, говорящие на давно забытом языке и кипела жизнь.
Неожиданно на окружающее надвинулась массивная каменная
постройка, и сухой зной палящего солнца сменился благодатной
прохладой каменных сводов. Кругом были разложены циновки, а
на низеньких столиках громоздились горы папирусов. Молча си
девшие на циновках люди что то чинно писали, а в дальнем конце
длинной комнаты какой то старый человек с лицом, отмеченным
великим умом и мудростью что то негромко говорил, поясняя свои
слова жестами. Его старческая фигура словно дышала невообра
зимой энергией и жизненной силой, которую просто невозможно
было ожидать от сухого, несущего на себе печать времени тела. В
глазах старика горела мысль и ясность ума, а движения были бод
рыми и энергичными, словно у двадцатилетнего юноши. Быстрым
движением старик поправил цепочку на шее, и на его груди ко
лыхнулся большой прекрасный изумруд, притягивающий взор
своей непостижимой и волнующей красотой. Казалось, его недра
издают какое то загадочное мерцание, и оно становится все силь
нее и сильнее. Вот оно уже заполонило собой всю комнату, но по
