93
с братом Антонием, Магистром ордена и полноправным хозяином
замка Рабле. Раны Шосса заживали очень быстро, и теперь лишь
розовые рубцы напоминали о том, что в этих местах его шкура
была изрядно продырявлена. Комнаты, в которых поселили Шосса,
были вполне комфортными, без лишней роскоши, но и отнюдь не
спартанской обстановки. Гобелены на стенах, удобная кровать,
тяжелая, но вполне приличная мебель, уютная гостиная, большой
жаркий камин, весело потрескивавший дровами в темные вечера
и наполнявший комнаты благостным теплом. Кормили его очень
недурно. Во всяком случае, не редькой с горохом, и минимум раз в
день подавали неплохое вино. Вот только посуду заменили на оло
вянную, медную и глиняную.
Произошло это почти тотчас, как Шосс въехал в свои новые
апартаменты — к нему без приглашения ввалились два седоборо
дых старца в черных рясах с откинутыми капюшонами. Они насе
ли на Шосса, как пиявки после купания в заболоченном пруду.
Принялись задавать уйму вопросов, возжелали его осмотреть и
ощупать не хуже заправского лекаря, который стремится не
столько вылечить больного, сколько посмотреть, что у него внутри.
Когда Шосс было воспротивился этому назойливому вниманию,
ему сунули под нос записку: "Шарль, эти ученые отцы занимались
делом о Наследии "Волчьего глаза". Если не хочешь неприятностей,
и если вообще желаешь, чтобы тебе помогали, делай все, что они
скажут. Брат Антоний". Почерк святого отца был Шоссу хорошо
известен, так что он и без подписи догадался бы, чьей рукой она
написана. Скорчив кислую гримасу, он подчинился прихотям двух
старцев, которые с поистине юношеским энтузиазмом изучали его
персону, засыпая градом вопросов, иной раз казавшихся Шоссу
совершенно абсурдными. Пару раз один из них, вооружившись
глазным увеличительным стеклом, как заправский ювелир, вы
сматривал что то в недрах висящего на шее Шосса изумруда, де
лясь своими впечатлениями на латыни с коллегой. Когда Шосс по
интересовался, что там видать интересного, ему ответили что то
на той же латыни. Кое каким словарным запасом в этом языке
Шосс обладал, чтобы понять, что дальше можно не спрашивать.
Эти два старика, в частности, едва ли не первым делом изъяли все
серебряные столовые приборы.
— С серебра есть мне происхождение не позволяет? — спросил
Шосс, глядя, как слуги уносят серебряную посуду и заменяют ее
на оловянную, медную и глиняную.
— Расплавленное олово однажды может показаться тебе куда при
ятнее на ощупь. А такой момент рано или поздно наступит, — сухо
ответил один из стариков.
