551
ского вопроса", не умер в Праге в сорок втором году. Он основа-
тельно преуспел на поприще борьбы с "внутренними врагами рей-
ха". Его дело живет и процветает. Человечество должно было из-
влечь жестокий урок из гитлеровского нацизма, чтобы впредь ни-
когда его не допустить, а ты своим вмешательством не дал ему
этого сделать. Число жертв нацистского режима многократно пре-
восходит прежнее. Предки твоей Евы сгинули в концлагерях. Она
никогда не рождалась.
Эрих почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Последний
удар, нанесенный Белиндиармгдой, едва не свел его с ума. Кача-
ясь как пьяный, он сполз со скамейки на мощеную дорожку и, за-
крыв лицо руками, затрясся в беззвучных рыданиях. Демонесса
поднялась. Она стояла молча, глядя на запредельно страдавшую
жертву, и в ее взгляде сквозило поистине дьявольское удовлетво-
рение.
Когда молодой человек немного пришел в себя, Белиндиармг-
ды уже не было. Она получила что хотела, и утратила к Эриху Сто-
рму всякий интерес. Лишь на скамейке, под взглядом несчастной,
обрекшей себя на величайшие муки души угасали огненные буквы
одного-единственного слова — Секуратум.
Эрих не покончил с собой. Много дней он бродил как зомби,
созерцая окружающий мир, полностью соответствовавший услы-
шанному от демонессы. Политика и общество, идеология и взгля-
ды находились точно в том состоянии, в котором их описала Бе-
линдиармгда. Озвучивая исторические реалии, она не солгала ни
единого слова. Не солгала она и про судьбу самого Эриха. В бер-
линском обществе он и впрямь обладал немалым авторитетом и
достатком. Людей из своего окружения Эрих никогда не знал, зато
те откровенно удивлялись, отчего уважаемый герр Сторм ведет
себя очень странно и реагирует на все так, будто видит впервые.
Любимая Ева сохранилась в памяти Эриха как живая, и вместе с
тем она действительно никогда не существовала. В конце концов,
он едва не пустил себе пулю в лоб, но потом нашел в себе мужест-
во смириться со своей участью. Ведь единственное, что он мог
сделать теперь — это не допустить, чтобы в "Зев дьявола" ушел
кто-нибудь еще. Эрих стал пастором и принял под свое начало ту
самую кирху. Книги из секретной комнаты открыли ему все зна-
ния Секуратума. Надписи на латыни, испещрявшие стены за же-
лезной дверью, посвятили его в трагические истории предшест-
венников. К ним Эрих Сторм добавил и свою, начертав на стене, к
чему привело не выдержанное им искушение.
К О Н Е Ц
