377
своему? Сумел бы отринуть ее ласки, когда каждое прикосновение
пронизывало удивительным теплом, а в теле появлялась преда-
тельская слабость? Испытывая угрызения совести, молодой чело-
век не мог дать себе однозначный ответ и приехал искать спасе-
ния к своей девушке. Возле ее постели Эриху сразу стало легче.
Да, несмотря на все чары Белинды, он по-прежнему любил именно
Еву, пускай та и выглядела на больничной койке не так обворожи-
тельно, как рыжая красавица. Кажется, он все-таки выдержал ис-
кушение. Чувствуя прилив бесконечной нежности, Эрих поцеловал
невесту в щеки, лоб и губы, а потом еще долго целовал ее пальцы.
Те иногда трепетали, будто девушка отзывалась на прикосновение
жениха и пыталась вернуться в мир. Увы, этого так и не произош-
ло. За те долгие часы, которые Эрих наконец-то вновь позволил
себе провести у постели любимой, она оставалась в коме.
Заглянул Эрих и к пастору Бергу. Он ловил себя на очень
меркантильном вопросе, возникшем с тех пор, как ему открылась
суть Аномалии. Этот вопрос затмевал все подлинное беспокойство
о здоровье старика, хотя и был напрямую с ним связан. Неужели
пастор так и уйдет, не открыв ему ничего про комнату в подвале
кирхи, переносящую в прошлое? Теперь Эрих ни в какую не ве-
рил, что старик долгие годы служил в своем приходе, а про Анома-
лию не ведал. Вспоминая поведение наставника, молодой человек
припоминал, как тот порой пропадал в подземелье, а иногда от-
пускал о тамошнем содержимом странные комментарии. Прежде
Эрих не обращал на это внимания, но теперь ему начинало ка-
заться, будто пастор хотел что-то рассказать, но откладывал свои
откровения на будущее. Кто в своей молодости не слыхал фразы в
духе "подрастешь — узнаешь" или "не пришло еще твое время"? И
кто придавал им иное значение, ища некий скрытый смысл? Эрих
вот слышал и не придавал. До недавних пор. Вглядываясь в мор-
щинистое лицо старика, теперь он будто искал ответы, которые,
возможно, так никогда и не прозвучат.
По палате распространялся цветочный запах. К пастору Бер-
гу приходили некоторые прихожане, оставляя букеты и открытки
с пожеланиями скорейшего выздоровления. Вносил свою лепту и
Эрих. Львиная доля цветов предназначалась Еве, но кое-что он
приносил и старику. Сейчас его цветы стояли в вазочке, а подле
них молодой человек поставил на ребро открытку. Картинка была
очень симпатичная и надпись ей вполне соответствовала, только
суть знака внимания заключалась отнюдь не в содержании. Эту
открытку Эрих купил не где-нибудь, в Берлине тридцать восьмого
года. Дорого бы он дал за то, чтобы пастор хотя бы на минутку
приоткрыл глаза и сказал, видит он ее или нет. Ведь остальные,
